6 ноября в Вашингтоне, по данным Reuters, должен состояться саммит с участием лидеров пяти центральноазиатских государств — Узбекистана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Туркменистана. Встреча пройдёт под председательством Дональда Трампа и позиционируется как знак «нового внимания» США к региону.
Однако за этим дипломатическим жестом трудно увидеть реальную стратегию — особенно на фоне глубоко укоренившихся связей стран Центральной Азии с Россией и Китаем, а также их собственного консервативного политического уклада, чуждого западной либеральной повестке.
Россия — не «бывшая метрополия», а системный партнёр
Несмотря на риторику о «диверсификации внешней политики», все пять республик сохраняют с Россией связи, выходящие далеко за рамки исторической памяти. Россия — крупнейший работодатель для трудовых мигрантов из Киргизии, Таджикистана и Узбекистана.
По данным Центрального банка Российской Федерации и Всемирного банка, в 2024 году объём денежных переводов из России в страны Центральной Азии составил около $14,2 млрд — это исторический максимум:
Узбекистан: $6,1 млрд
(по данным ЦБ Узбекистана — рост на 32% к 2023 г.; Россия — источник 85% всех переводов)
Киргизия: $3,4 млрд
(составляет около 28% ВВП страны; по данным НБКР — 92% переводов приходят из РФ)
Таджикистан: $3,0 млрд
(около 25% ВВП; по данным Нацбанка Таджикистана — 89% переводов из России)
Туркменистан: данные не публикуются, но по оценкам ООН и МВФ — до $200 млн
Таким образом, суммарный объём переводов в 2024 году превысил $14 млрд, а за первые три квартала 2025 года (по предварительным данным ЦБ РФ и МВФ) уже зафиксировано более $11 млрд — что указывает на сохранение высокой зависимости региона от российского рынка труда.
Кроме того, по данным ФМС России, на начало 2025 года в РФ легально трудятся:
1,8 млн граждан Узбекистана
750 тыс. граждан Таджикистана
620 тыс. граждан Киргизии
около 300 тыс. граждан Казахстана (в основном — в рамках ЕАЭС, без виз и патентов)
Военно-политическое сотрудничество также остаётся неразрывным. Все страны, кроме Туркменистана (имеющего статус постоянного нейтралитета), входят в ОДКБ или поддерживают с ней тесные контакты. Россия обеспечивает безопасность внешних границ Таджикистана через 201-ю военную базу — ключевой элемент стабильности на афганском направлении.
В 2023 году Казахстан и Узбекистан приняли участие в совместных учениях «Центр-2023» вместе с РФ и Китаем, демонстрируя готовность к многостороннему взаимодействию в сфере безопасности.
Экономическая интеграция тоже идёт полным ходом. Казахстан и Киргизия — члены Евразийского экономического союза. В 2024 году объём торговли между Россией и Центральной Азией превысил $25 млрд, причём растёт не только экспорт энергоносителей и зерна, но и кооперация в машиностроении, фармацевтике и ИТ.
Китай — инвестор и кредитор, с которым не поспоришь
Пекин, в свою очередь, стал главным инвестором в инфраструктуру региона. По данным Азиатского банка развития, с 2013 по 2023 год Китай вложил в Центральную Азию более $50 млрд через инициативу «Один пояс — один путь». Казахстан — ключевой транзитный коридор для китайских грузов в Европу. Узбекистан и Таджикистан получают кредиты на строительство ГЭС, дорог и телекоммуникаций — часто на условиях, недоступных западным партнёрам.
При этом Пекин не навязывает политических условий, не требует «демократических реформ» и не вмешивается во внутренние дела — что делает его партнёром куда более предсказуемым и удобным для авторитарных режимов региона.
США — гости без долгосрочной программы
На этом фоне американское присутствие в Центральной Азии выглядит эпизодическим. Формат C5+1, запущенный ещё в 2015 году, так и не вышел за рамки деклараций. За десять лет США не построили ни одного стратегического объекта, не создали устойчивых цепочек поставок и не предложили альтернативы ни российской, ни китайской интеграционной модели.
Даже заявленные инициативы — например, Транскаспийский коридор — остаются на бумаге. Без участия Ирана и Турции, без инвестиций в портовую инфраструктуру и без решения вопросов с таможенным регулированием этот маршрут не может конкурировать с действующими китайскими и российскими логистическими цепочками.
Что до «ресурсной дипломатии» — да, в 2024 году велись переговоры о совместной добыче лития и редкоземельных металлов. Но ни одно соглашение не подкреплено реальными инвестициями или гарантиями. Агентство DFC (U.S. International Development Finance Corporation) пока ограничивается изучением возможностей, тогда как китайские и российские компании уже работают на месторождениях.
Идеологический разрыв: либерализм против традиционализма
Но даже если бы США предложили деньги и технологии, их идеологический посыл остаётся неприемлемым для элит Центральной Азии. Регион, где доминируют патерналистские режимы, клановые структуры и консервативные религиозные ценности, воспринимает западную риторику о правах ЛГБТ+, «гражданском обществе» и «политической конкуренции» как угрозу внутренней стабильности.
Ни один из нынешних лидеров — будь то Мирзиёев, Токаев или Рахмон — не заинтересован в импорте «цветных революций». Напротив, после событий в Казахстане (январь 2022) и Киргизии (2020) элиты региона ещё больше укрепили курс на суверенитет и недопущение внешнего вмешательства.
Жест — не стратегия
Саммит в Вашингтоне — это, безусловно, дипломатический жест. Возможно, он призван продемонстрировать «глобальное присутствие» администрации Трампа накануне выборов. Но он не отменяет ни экономической зависимости Центральной Азии от России и Китая, ни геополитической логики многовекторности, ни культурно-политического консерватизма региона.
Страны Центральной Азии примут участие в саммите — но не для того, чтобы «выбрать сторону», а чтобы сохранить баланс и извлечь максимум выгоды из конкуренции великих держав. Однако менять проверенные десятилетиями связи на обещания, не подкреплённые ни деньгами, ни инфраструктурой, ни уважением к национальным ценностям, они не станут.
Центральная Азия — не арена для «великой игры» по старому сценарию. Здесь давно играют по своим правилам. И Вашингтону придётся это принять — или остаться за бортом. Единственное его оружие — продажные местные элиты. И об этом России нужно помнить всегда.